Когда в 1987 году на экраны страны вышел его новый фильм «Борис Годунов» (он закончил работу над ним незадолго до 5-го съезда), критика не оставила от него камня на камня.
Почему?
Одной из главных тем фильма была тема вышедшего в тираж правителя.
Как заявил в одном из своих тогдашних интервью сам Бондарчук: «Трагедия Годунова – крах правителя, от которого народ отвернулся».

Горбачёв и его апологеты увидели в этом явный намек на себя (кстати, Бондарчук окажется провидцем: спустя год после выхода фильма на широкий экран рейтинг Горбачёва в народе начнет стремительно катиться вниз и в итоге приведет его политику к окончательному краху).
Была дана команда смешать эту работу Мастера с грязью.
В десятках различных изданий появились разгромные статьи о фильме «Борис Годунов», где Бондарчука в чем только ни уличали: один критик в журнале «Советский экран» дошел даже до того, что обвинил режиссера в непонимании творческих замыслов А.Пушкина, а его фильм назвал набором «стилизованных иллюстраций или диапозитивов».

Другой причиной нападок на фильм было то, что он входил в клинч с еще одной версией бессмертного пушкинского произведения: спектаклем «Борис Годунов», осуществленным Юрием Любимовым в Театре на Таганке и поднимаемым на щит либералами.

Бондарчук никогда не скрывал своих антипатий к этому спектаклю, где народ был показан в виде раболепствующей толпы.
Как заявил Бондарчук в одном из тогдашних интервью: «Авторскую ремарку «Народ безмолвствует» я расшифровал как акт пробуждения совести в народе. Народ безмолвствует, когда ему приказывают славить Самозванца...»

И далее в интервью Бондарчук имел смелость бросить камень в огород вольных интерпретаторов Пушкина, вроде Юрия Любимова: «Можно читать Пушкина хуже или лучше – это уже как кому дано. Но убежден, что нельзя читать его «вольно» – надо верно».

Подобных высказываний либералы простить Бондарчуку не могли. В итоге его версия «Бориса Годунова» была смешана с грязью, а спектакль Юрия Любимова... объявлен лучшим спектаклем 1988 года.

Однако несмотря на то давление, которое на него тогда оказывалось, Бондрчук продолжал сражаться с ордой либералов, по сути, уже захватившей командные высоты как в политике, так и в искусстве.

Например, когда началась кампания по реабилитации фильма «Комиссар» А.Аскольдова, ставшего «гимном еврейской оппозиции», Бондарчук был одним из немногих, кто выступил против его выхода в прокат.
На коллегии Союза кинематографистов он взял слово первым, видимо, желая с самого начала обсуждения задать ему критический тон и подвигнуть своих коллег не делать снисхождений картине Аскольдова.
Кроме этого, оратор попытался воззвать к разуму своих коллег, заявив, что в советской кинематографии намечаются убийственные вещи, которые могут попросту его похоронить.

Между тем ни одно из предложений Бондарчука в итоге так и не осуществится, поскольку силы были слишком не равны – режиссер пробивал свои темы фактически в одиночку.

Поэтому он и обратился к помощи итальянских коллег, которые согласились помочь ему осуществить экранизацию шолоховского «Тихого Дона» для телевидения.
И хотя итальянская сторона обложила режиссера целым букетом всевозможных ограничений и неприемлемых предложений, Бондарчук вынужден был согласиться. Чем завершилась эта эпопея, мы прекрасно знаем: итальянский продюсер Энцо Рисполи оказался человеком нечистоплотным и заблокировал выход фильма в прокат, спрятав единственную копию фильма у себя в сейфе.

Судя по всему, продюсер уже тогда знал, что западному истеблишменту фильм по Шолохову не нужен и решил его упрятать подальше.
Он зарегистрировал новую компанию и увез копию фильма в Лондон.
Бондарчук обратился в российский МИД с просьбой помочь ему отыскать картину, и там ему пошли навстречу.
Но дальше чистых формальностей дело не пошло, поскольку российские власти не жаловали ни Бондарчука, ни Шолохова (в 1995 году, когда писателю исполнилось 90 лет, ни один телеканал не соизволил откликнуться на эту дату, а в прессе вновь началась антишолоховская кампания).
В итоге фильм хотя и нашли, однако ничего предпринимать для его возвращения на родину не стали.

Российские СМИ весьма скупо освещали эту смерть, поскольку торжество либеральной демократии в России было тогда в самом зените.
Более того: либеральная общественность подспудно радовалась уходу режиссера, который на протяжении долгих десятилетий был для нее олицетворением самого ненавистного деятеля из стана державников.
Тогда либералам, видимо, казалось, что им удастся постепенно вытравить память о Сергее Бондарчуке из народной памяти посредством сведения его творчества к расхожей формуле «талантлив, но не более». Они мечтали, что на смену таким режиссерам, как Сергей Бондарчук, придут другие – еще более талантливые постановщики из их либеральной когорты. Эти другие и в самом деле пришли, но разве можно их поставить на одну доску с Сергеем Бондарчуком – по таланту, по видению жизни, по отношению к своей Родине?
Конечно же, нет!
Сравните хотя бы недавний фильм новоявленного либерального «гения» Павла Лунгина «Царь» с любым из фильмов Бондарчука – это же катастрофа, причем как художественная, так и мировоззренческая.
По этому поводу вспоминаются слова критика И.Поплавской, которые она написала Бондарчуку сразу после выхода его «Бориса Годунова»: «Самое главное, что должно быть извлечено на «будущее» кинематографа на примере Вашей работы: нельзя начинать и делать фильм из истории России без истинного запаса подлинной, не на словах, любви к ней, к России и ее святыням».

Увы, в нынешней России оказалось – можно.

И все же, несмотря ни на что, гений Бондарчука торит себе дорогу и в нынешней, все более скатывающейся в пропасть бездуховности России, вселяя надежду на то, что сила животных инстинктов рано или поздно проиграет сражение силам духа. И подтвердятся шолоховские слова, вынесенные Бондарчуком в финал его фильма «Судьба человека»: «… и хотелось бы думать, что этот русский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит и около отцовского плеча вырастет тот, который, повзрослев, сможет все вытерпеть, все преодолеть на своём пути, если к этому позовёт Родина».
Советская Россия Фёдор РАЗЗАКОВ.